Анна Шароградская, Региональный институт прессы, Санкт-Петербург
«Одни законы не могут обеспечить свободу слова. Для того, чтобы любой человек мог выражать свои взгляды, не подвергаясь наказанию, все население должно быть проникнуто духом толерантности», – писал Альберт Эйнштейн в 1950 году.
Это высказывание великого ученого, общественного деятеля и либерала напомнило первые годы после распада Советского Союза, когда редкая полемика обходилась без уверения, что несогласие с оппонентом не отменяет намерения пожертвовать жизнью за его право высказываться свободно. Активная толерантность Вольтера, казалось, глубоко проникла в сознание всех людей, от школьников до представителей власти, которые в те годы еще не боялись публичных дискуссий. Этот рефрен повторялся так часто, что вскоре превратился в назойливый штамп, вызывающий раздражение. Ораторское искусство полемистов явно не было отточено, но их искренность вдохновляла. Однако драматические события октября 1993 года показали, что мало кто всерьез намеревался пожертвовать жизнью или свободой за право другого на инакомыслие, да и за свое право на свободу боролись лишь немногие.
Сегодня мы не слышим больше вольтеровское «Я с вами не согласен, но я готов умереть за ваше право иметь свое мнение». Показная жертвенность сменилась реальной агрессией людей, воспринявших призыв «мочить в сортире» как руководство к действию по устранению инакомыслящих и инакоживущих, не говоря уже об инородцах и иноверцах.
Граждане, которые не примкнули к агрессивному большинству и не разуверились в своих силах, продолжают работать над созданием здоровой атмосферы в обществе, стремятся насытить ее кислородом миролюбия, согласия и любви к ближнему.
Если ближний не похож на вас, но вы стремитесь понять и принять его непривычную манеру поведения, его непонятные суждения и чуждые взгляды, вас считают человеком толерантным. Если вы внутренне не готовы отнестись к другому с пониманием, но делаете вид, что вы благорасположены к человеку из иной среды, потому что так принято, вы – терпимы. Эти два слова зачастую отождествляют. Особенно наглядно это проявляется в Международный День Толерантности (16 ноября), который также называют в прессе Днем Терпимости. «Понятие толерантности как раз было введено для того, чтобы противопоставить его понятию терпимости. Это уважительное отношение к другому, а не снисходительное терпение», – пишет отец Яков Кротов, для которого толерантность – естественное отношение к ближнему.
Своеобразное толкование толерантности дает депутат Госдумы Александр Невзоров: «То, что темнокожие страдают на наших улицах, – знак скорее позитивный, как это ни парадоксально звучит! Значит, их стало больше, они освоились в России и ведут себя гораздо смелее… Расизм вообще не свойственен Питеру – это известно», – так ответил слуга народа на вопрос: «Почему Питер стал «столицей ксенофобии»? («АиФ», 12 апреля 2006 г.).
Реальность говорит о том, что торжество толерантности и даже терпимости наступит еще нескоро. Сегодня мы испытываем нетолерантность или интолерантность, когда государство ограничивает в правах даже тех людей, кто действует в рамках закона. Эта концепция, в отличие от толерантности, не допускает инакомыслия для всех, не признает для неграждан жизненно важных прав и свобод. Политика государства по отношению к гражданам своей страны далеко не толерантна, хотя государство в то же время щедро финансирует проекты, направленные на предотвращение ксенофобии, расизма, антисемитизма и других проявлений нетерпимости. Насколько действенны и эффективны проекты, поддерживаемые такими грантами, судить трудно, поскольку подобные исследования не проводятся систематически. Между тем, они необходимы, так как могли бы способствовать распространению успешного опыта, а также предостеречь от пропаганды и распространения интолерантности, плохо скрываемой под маской толерантности.
Наглядным примером искаженной концепции толерантности является наружная реклама с игривым названием «Толерантность для чайников». Плакаты были выполнены по заказу Лиги журналистов Петербурга – организации, которая объединяет работодателей СМИ, но на этот раз она выступила от имени всех граждан города и журналистов, в частности, используя слоганы: «Школа толерантности», «Свобода быть разными» и «Журналисты против расизма». Насколько полезным оказался предлагаемый ликбез, можно судить по разразившейся в обществе дискуссии, которая остановила попытку внедрить сомнительную рекламу в городской пейзаж. Аргументы противников рекламы были основаны на анализе визуальных образов и текстов, сопровождавших визуальный ряд.
Если реклама предназначена для жителей и гостей Петербурга, вызывает недоумение, почему «чайник» – темнокожий мальчик, который робко смотрит на вас с плаката. Если же «чайник» – любой прохожий, должен ли он испытывать чувство толерантности/терпимости по отношению к симпатичному ребенку? Или его приглашают отгадать загадку: «Кто есть чайник?».
На первый взгляд, данный плакат относительно безобиден, чего нельзя сказать о двух других, которые условно можно назвать «убийца» и «жертва». Эти плакаты внушают серьезную озабоченность, так как вызывают ощущение обыденности убийства на почве расизма и ксенофобии.
Ухмыляющийся бритоголовый юноша объясняет, почему он совершил убийство: «Мне сказали, что они черные. Они не похожи на нас. Я убил его».
Славная темноволосая девочка, напоминающая погибшую от многочисленных ножевых ран 11-летнюю таджичку Хуршеду Султонову, спокойно «комментирует» свою смерть: «Мой папа торгует на рынке. Мы вышли во двор, чтобы поиграть, и меня убили, потому что я не похожа на них».
Компания SPN OGILY, создатель социальной рекламы, оплаченной из кармана налогоплательщика, следующим образом интерпретирует предлагаемую концепцию серии плакатов: «Этот яркий и забавный подход снимает с читателя ощущение тяжести проблем, трагичность и зло расизма для общества уменьшается».
Возникает вопрос, какую пользу принесет обществу столь легковесное отношение к проблеме жизни и смерти? И уместна ли социальная реклама, призывающая примириться с враждебностью и жестокостью расистов, стремясь смягчить восприятие трагедии?
Приведем еще один тезис из концепции «Толерантность для чайников», который противоречит законодательству России, запрещающему пропаганду расизма: «Такой подход снимает напряженность в отношении между расистами и другими людьми, ведь они тоже имеют право на свою точку зрения». Столь расширенное понимание свободы слова сводит понятие толерантности к вседозволенности.
Толерантность не исключает, а подразумевает неприятие ксенофобии, расизма и иных проявлений человеконенавистничества. Но те, кто стремится создать в обществе атмосферу толерантности, не должны использовать язык вражды и ненависти, пытаясь вступить в диалог с оппонентами. К сожалению, существует мало примеров убедительной риторики людей толерантных, а уход от дискуссии не способствует прозрению и примирению.
Впрочем, было бы неверным утверждение, что разработчики концепции «Толерантность для чайников» призывают всех и вся быть толерантными при любых обстоятельствах. «Журналистика против расизма», по их убеждению, – «единственная агрессивная концепция». И агрессия более чем очевидна: «Стилизованная свастика разбита силой пера сознательного и толерантного журналиста, утверждающего: «Мы не допустим такого поведения в нашем обществе!».
«Мы показываем читателю, что журналисты обеспокоены всеми острыми проблемами современного общества и беспощадно воюют с ними письменным словом».
Особо настораживает универсальность предлагаемого метода: «Этот подход может быть использован для любой (выделено мной. – А.Ш.) социальной кампании Лиги журналистов». Создателям концепции не повредило бы знакомство с основными положениями профессии журналиста, требующими от него объективности, беспристрастности, а не агрессии, которая, как известно, порождает ответную агрессию.
Анализ скороспелого проекта показывает, что его создатели, по всей вероятности, не ведали, что творят. У них не было опытного консультанта, и, хочется верить, они просто не подозревали, что «малое знание таит в себе опасность».
Заподозрить юриста Ирину Красавину, опубликовавшую материал «Легенды и правда о фобиях» в профессиональном журнале «Адвокатский Петербург» (№ 6, сентябрь 2005 г.), в том, что она не знакома с нормами адвокатской этики и этическими принципами поведения человека цивилизованного, довольно трудно. Не создается и впечатление, что госпожа Красавина просто «отрабатывает» средства гранта Санкт-Петербурга, на которые «проект реализован». Уж слишком эмоционален тон повествования и нескрываемо чувство беспокойства по поводу «массового появления на свет на территориях наших городов желтокожих и кареглазых юных носителей других культур. Слишком других культур!». О бескорыстии автора говорит и тот факт, что ранее данная статья появилась в журнале «Собственное мнение» № 6 (16) 2005 г., который не платит гонорар своим авторам.
Здесь самое время вспомнить, что памфлет – так можно определить жанр материала юриста Красавиной – размещен под рубрикой «Право на миграцию». Поэтому большинство героев – мужчины и женщины, которых автор называет «гостями нашей северной столицы», хотя не исключает, что некоторые из них «перетекли в вожделенное состояние «петербуржца». Адвокат повествует о собственном опыте общения с этими недостойными высокого звания людьми. Первый абзац повествования открывается описанием такого чуждого типа: «Навстречу мне двигался в традиционно широких брюках, заменяющих наличие серого вещества в верхней части туловища, молодой мужчина более восточной, чем у меня национальности». Впрочем, портрет русского мужчины обрисован не более лестно: «…стоял более чем весьма плотного телосложения в месте ниже талии участковый инспектор». Автор, кажется, недолюбливает мужчин любой национальности по причине наличия у них «анатомического излишества», но безо всякой причины отрицает наличие у мужчин «серого вещества» еще до того, как вступает с ними в словесную перепалку, в которой всегда одерживает победу. Когда же адвокатского красноречия оказывается недостаточно для вербальной победы, юрист Красавина заявляет, что «уже набирает дежурный номер офиса скинхедов», чем обращает оппонентов в бегство. Такие шутки петербургского юриста можно было бы назвать проявлением черного юмора, а ее отношение к мужчинам – результатом травматического опыта, но г-жа Красавина рассуждает и на другие темы, которые отражают ее враждебное отношение не только к мужчинам, но и другим группам общества.
«Не великий секрет, что на ТВ, радио, эстраде типично русские фамилии отнюдь не подразумевают их славянских носителей. Но почти все, пробившиеся в средства массовой информации, единогласно, хоть и в разной тональности, убеждают этих самых же славян в том, то они глупы, жадны и почему-то не очень уважают россиян других национальностей, с властных высот и театральных подмостков, растлевающих политическое, культурное и нравственное в фундаменте России», – пишет Красавина.
Ответ на вопрос о том, какой непоправимый вред наносят мигранты, находим в заключительном абзаце: «Уже сейчас чувствуется на фоне толп мужчин, отчаянно жестикулирующих и говорящих рядом с нами на непонятных нам языках, на фоне женщин, одетых в непривычные нашему взгляду широкие парчово-бархатные балахоны и шлепанцы, что Чайковский, Глинка, Чехов, Толстой, Есенин остались в уже необратимо недосягаемых для нас веках!».
Читатель вправе полемизировать с юристом Красавиной, может поддаться ее пессимистическому настроению, но не может не заметить, что рубрика должна называться: «Без права на миграцию», в противном случае содержание материала находится в противоречии с обозначенной темой.
Статья Красавиной – не единственная из серии «Право на миграцию», на создание которой были использованы деньги из гранта Петербурга.
Материал Людмилы Ануфриенко «Незаконные мигранты за рулем маршруток» сухо и конкретно информирует читателя о том, что возросло число дорожно-транспортных происшествий. Причины: слишком длинный рабочий день, маршрутками управляют лица, не имеющие российского гражданства, водители напиваются до состояния белой горячки: «Вся надежда на пассажиров: они сами увидят и белую горячку, и незаконных мигрантов и сообщат, куда следует». Далее представлена «зловещая» статистика. Сей, на наш взгляд, весьма поверхностный, а, может быть, детальный, отчет о заседании Комиссии по обеспечению безопасности дорожного движения администрации Санкт-Петербурга также удостоился гранта. Не за то ли, что вину за плохую работу транспорта возложили на приезжих водителей, а автор воспроизвела аргументы чиновников без каких-либо комментариев?
И лишь статья Александра Кузьменко, старшего преподавателя юридического факультета СПбГУ, «Нужны ли России гастарбайтеры? О проблемах привлечения иностранной рабочей силы», опубликованная в том же номере «Адвокатского Петербурга», отличается профессионализмом и пониманием проблем, с которыми сталкиваются иностранцы при попытке устроиться на работу в России. При этом юрист дает исчерпывающую консультацию, говорит о несовершенстве закона, который усложняет процедуру трудоустройства, и предлагает ключ к решению проблемы.
Система предоплаты за материалы на важные для общества темы может быть оправдана, когда проводятся расследования, требующее дополнительных затрат, исследования, мониторинги, просветительские программы, посещение различных регионов с целью познакомиться с жизнью и бытом народов. Необходимо выделять гранты на написание научных работ, которые будут обсуждаться в научной среде, и т.д. Учитывая особую ответственность автора при написании статей на темы ксенофобии, толерантности, миграционных процессов, целесообразнее награждать премиями опубликованные работы, отобранные экспертами и отмеченные специальным жюри.
Это общепринятая практика для прессы, для которой написание «заказных статей» является нарушением журналистской этики. В рассмотренных выше случаях лишь одна статья – материал, касающийся вопросов права. Две другие, удостоившиеся грантов, – псевдожурналистика.
«Если толерантность толерантна к интолерантности, она боится быть уничтоженной, если она не толерантна к интолерантности, она уничтожает себя», – эти слова Артура Моргана, ректора Антиох колледжа (США), написанные в январе 1934 года, заставляют задуматься над тем, что толерантность – состояние хрупкое, оно труднодостижимо, но легко может превратиться в свою противоположность, если интолерантная среда будет преобладать.
Информация к размышлению: 6 февраля 2007 года губернатор Петербурга объявила, что город выделил 54 миллиона рублей на программу «Толерантность». Объявленная цель программы – борьба с экстремизмом в Петербурге. Будем бороться…