Автор статьи Али Нассор, корреспондент газеты «The St.- Petersburg Times». Статья была написана более 10 лет тому назад для второго, дополненного издания книги Анны Севортьян и Анны Шароградской «Освещение этнического многообразия», которая не была опубликована.
Я – африканец из Занзибара, который в средние века уже был частью могущественного государства.
Султанат Занзибар занимал все восточное побережье от мыса Африки до крайней точки северной части Африканского континента и территории на юге, где в наше время находится государство Мозамбик.
В течение двух веков Занзибар был колонией Португалии, затем находился под владычеством Османской Империи и, наконец, в конце восемнадцатого века освободился от него. Позднее Великобритания подчинила Занзибар себе и превратила в маленькое островное государство, коим Занзибар являлся вплоть до декабря 1963 года, когда страна обрела независимость. Но в результате государственного переворота четыре месяца спустя страна объединилась с государством Танганьика, расположенном на континенте на правах полу-автономии. Вновь образованное государство получило наименование Танзания.
Я не стал бы утомлять перечислением исторических событий, имеющих отношение к моей стране, если бы не страстное желание объяснить, почему мой народ не различает цвет кожи, глаз, не говоря уже о цвете волос, когда речь идет о людях. Встречаясь с кем-то, они видят не цвет, а самого человека, потому что сами они являются продуктом смешения многих рас и народов: африканцев, персов, арабов, индийцев и выходцев из Юго-Восточной Азии. Древние рукописи и геологические раскопки свидетельствуют о пребывании на этой территории древних греков и римлян более двух тысячелетий тому назад.
Жители островов и континента никогда не использовали цвет кожи в качестве определителя человеческих стандартов. Дитя своего народа, я воспринял такой подход, поэтому мне очень странно, что в цивилизованной России 21 века я должен доказывать свою принадлежность к человеческому роду. И меня очень смущает, что я должен мириться со словом НЕГР, которое в любом другом месте воспринимается как грубое оскорбление лишь потому, что россиянам трудно обозначить различие между мной и выходцами с Кавказа, которых они тоже почему-то именуют «черные».
Мне больно от того, что я должен вежливо улыбаться в ответ на слово, подразумевающее, что я раб. А все по той причине, что мой собеседник, который знает мое имя, название моей страны и континента, откуда я родом, абсолютно убежден, что коннотация слова НЕГР есть моя расовая идентификация.
Этого можно ожидать от обывателя, который был воспитан во времена железного занавеса в Советском Союзе. Но не от качественной прессы, известного политика или интеллигента, чье высказывание может стать образцом для подражания даже в интеллектуальных кругах.
Знание быстро распространяется, благодаря глобализации. Именно поэтому я глазам своим не поверил, когда увидел статью в газете, автор которой, никак не могла определить, как правильно называть мне подобных. Любопытно, почему у африканцев не возникает проблем такого рода, когда им нужно обратиться к людям, отличающимся от них? Почему они не придумывают названий для россиян и не устраивают по этому поводу научных дискуссий?
Алла Шарандина (статья в газете Санкт-Петербургские Ведомости, 18.11.2005) рассеяла мое недоумение, объяснив, что вопрос о том, как называть темнокожего человека, требует серьезного академического исследования в России.
«Политики, филологи и обыватели, – пишет Алла Шарандина, – по-прежнему спорят и недоумевают, как следует называть новых чернокожих жителей Европы. И стоит ли вообще именовать их как-то по-иному?»
И я задумался над тем, кто дал европейцам право обсуждать данное мне имя. Они сомневаются в том, что сами придумали? Разве мои возражения против того, чтобы меня называли рабом лишили меня расовой идентичности? А разве не мудрее и справедливее поинтересоваться у меня, как меня называть? Это избавило бы от необходимости проводить многочисленные семинары, дискуссии, посещения архивов, перелистывать тома книг по истории, энциклопедий и словарей, написанных теми же людьми, кто назвал меня НЕГРОМ. Они, что же сейчас, когда я – «новый житель Европы», как пишет Шарандина, хотят дать мне другое имя?
Они утверждают: только приняв имя, которое они за мной закрепили, имя, не известное моим предкам или кому-либо, кто не отличается ментальностью расиста, я докажу, что я – человек цивилизованный.
Я не стал бы так долго обсуждать эту старую статью, если бы не пожилая женщина, которая подошла ко мне на автобусной остановке через три дня после того, как идеологи превосходства белой расы, запустившие в обиход слово НЕГР, застрелили студента из Сенегала. Это лишь одна из их хорошо спланированных акций по очистке России от расовых изгоев, в первую очередь – НЕГРОВ.
В знак сочувствия, пожилая женщина протянула мне десятирублевую купюру, извинившись, что больше у нее нет. «Купи себе чашку кофе или что-либо поесть, – сказала она. – Я знаю, вы – НЕГРЫ голодаете здесь в России, и вас убивают просто так. Но не все мы здесь в России такие».
Я не знал, показать ли ей, что она меня обидела, или вежливо отклонить деньги, прикрывшись напускной улыбкой.
Я предпочел последнее, хотя не был уверен в правильности такого решения, когда представил себе, что пожилая женщина, вероятно, видела во мне кого-то, кто лишь минуту назад рылся в помойке в поисках пищи. Но недолго поразмыслив, я пришел к выводу, что «добрые» слова женщины относились к цвету моей кожи, который вызывал у нее сочувствие из-за того, что ассоциировался с бедностью и недоеданием. А слово НЕГР все расставило по местам.
И я подумал, что глупо с моей стороны было обижаться на благотворительную акцию доброй старушки. Она лишь пела ту же песню, что и академик Вартан Мушегян, президент Российского объединения национальных диаспор, представляющий все этнические меньшинства в России, в том числе и меня.
Меня пригласили на заседание круглого стола, где я должен был представлять Санкт-Петербургскую организацию «Африканское единство». И два часа я выслушивал, как академик, который был основным докладчиком, называл меня НЕГРОМ, словно он вообще не имел представления об этике публичного выступления. У меня нет оснований предполагать, что человек его уровня, который громко возмущался, что его называют «лицо кавказской национальности», не имел ни малейшего представления о том, что для африканца значит слово НЕГР.
В конце концов, что такое Африка? Разве это – не темный континент, потому что его населяют темнокожие люди? Да это так, поэтому люди на севере Африки, где проживают в основном арабы, не африканцы. Отсюда следует, либо они не НЕГРЫ, потому что у них более светлый цвет кожи, чем у темнокожих африканцев, либо они Белые НЕГРЫ, потому что они африканцы со светлым цветом кожи. А как быть с папуасами, индийцами, австралийскими аборигенами? Это темнокожие люди, которые не имеют никакого отношения к Африке. И все-таки они – не НЕГРЫ, хотя у них может быть очень темная кожа.
Почему?
Потому что им никогда не приходилось пересекать Атлантику и они не были рабами в Америках и на Карибских островах.
Али Нассор.
Перевод с английского А.А. Шароградской
Фото https://unsorted.me/
Источник: https://www.arsvest.ru/rubr/5/70083