Доклад на онлайн-конференции 2 марта 2021 г., Санкт-Петербург
Григорий Пасько, директор Содружества журналистов-расследователей — «Фонд 19/29» (внесен Минюстом РФ в реестр некоммерческих организаций, выполняющих функции иностранного агента)
Я пытался вспомнить, что я говорил на предыдущей конференции (март 2001 года) и, вообще, был ли я на ней?
Ведущий: Григорий, вы сидели в это время.
А, я сидел в это время. Представим себе, что я бы был на той конференции и что-то сказал, но я думаю, что вряд ли я сейчас скажу вам что-то новое, чем то, что я бы сказал тогда. Потому что мне кажется, что ничего не изменилось, только стало хуже в вопросах гостайны и во взаимодействии гостайна – журналистика.
Хотя стало, мне кажется, все предсказуемее и понятнее. В том смысле, что исчезли полутона, которые были в те времена, приставки к разным терминам, типа, «демократический», «свободный» и тому подобная ересь, вся эта шелуха отлетела и стало строго: вот КГБ, вот гостайна, вот шпионы, вот враги народа, обозванные иностранными агентами, и стало все понятно. То есть проще стало ориентироваться в системе «Свой-чужой». А с другой стороны, стало, конечно же, тяжелее, потому что, как сказала Галя Арапова, журналисты ходят сейчас по минному полю. Вот этих минных полей и понатыканных мин для журналистов стало куда как больше. Куда как не понятнее, о чем и как писать, чтобы не наступить на эту мину. И нас, журналистов, заставляют работать в условиях боевых, по сути дела, либо выдавливают из страны, выдавливают из пределов возможности общаться и получать информацию. О чем сегодня говорил Андрей Солдатов, что сотрудников ФСБ, с которыми можно общаться, вообще, не осталось.
Если говорить по теме «Гостайна и право знать»: гостайны нет, но она охраняется, право знать есть, но оно преследуется. Когда я говорю: гостайны нет, я имею в виду вот что. Она не валяется в том доступе, в котором праздно шатающиеся журналисты могут ее подобрать и свободно опубликовать. То есть, такого и раньше не было, и сейчас нет. Потому что сведений, по-настоящему составляющих гостайну, очень мало было и есть, а в век Интернета – еще меньше.
И еще. По-прежнему существует система в РФ, при которой сведения, составляющие гостайну, определяет не единый госорган, по типу, например, межведомственной комиссии, а сами ведомства. То есть, казалось бы, глупость. Потому что в одном ведомстве сведения являются секретными, а в другом ведомстве они же не секретные. Мы как-то думали, почему эта идиотическая система существует и не приведена в порядок, потом поняли, что обвинителям такая система очень выгодна. Обвиняй, кого хочешь.
На примере Ивана Сафронова мы видим беспрецедентную вещь. Обычно обвинение предъявляется человеку в течение двух месяцев со дня ареста. Ну, как бы уже более или менее понятно, в рамках предъявленного обвинения идет следствие, оно может длиться и год, но тебе понятно, что тебе предъявляют. Здесь уже полгода прошло, но ни Иван, ни его адвокаты, никто не знает, в чем его обвиняют, какие же сведения он разгласил или передал каким-то чешским, якобы, врагам России.
Я подозреваю, что, на самом деле, просто никаких гостайн в деле Сафронова нет, а есть какая-то личная чья-то заинтересованность, еще черт знает что и так далее.
Если говорить о работе журналистов-расследователей в современной ситуации, конечно же, мы можем обратить внимание на то, что принят целый пакет новых законов, они направлены как раз против журналистов. И против журналистов, и против НКО, работающих близко к журналистике. Наша организация, например, и другие, они очень сильно подпадают, как я понимаю, под все эти требования об иностранных агентах, о перепубликациях. То есть в дальнейшем можно ждать внесения в список не только организаций, но и физических лиц, как это уже происходит, а так же пристальное внимание репрессивных органов именно к вопросам финансирования.
Потому что и раньше КГБ и сейчас ФСБ очень ревностно относятся к этим вопросам. А значит, я так понимаю, что нам из более общей темы надо переходить в более узкую тему, более закрытую тему. Это обсуждение вопросов практики, юридического сопровождения, владения инструментами цифровой и прочей безопасности для того, чтобы и дальше работать.
Как я понимаю, речи, вообще, не идет о том, чтобы не работать, чтобы залезть в яму, накрыться тряпкой и сидеть, и не отсвечивать, и не дышать. Такого не будет, такого они не дождутся, и я согласен с Андреем Солдатовым в том, что сейчас расцвет расследовательской журналистики. Чем больше они придумывают законов для нас, тем лучше мы работаем. И это хорошо.
Кстати, у нас, когда был какой-то семинар в Прибалтике. Я удивился, выступал то ли Ваня Печищев, то ли кто-то другой из медиа-юристов. Он сказал, что в ближайшие годы будет расцвет расследовательской журналистики. Я еще удивился, подумал, ну, как это — тут такие гайки заворачивают, а он вот так. Он оказался прав. Потому что не убить журналистику, особенно расследовательскую, да при таком наличии материалов для расследований, которые власть дает, просто не задумываясь.
Я сейчас подборку пролистал, что пишут «Проект», «Важные истории». Замечательное расследование про балерину – шуваловскую дочку, про все эти дворцы крымские, не только путинские, но и все роттенберговские, и нашего папы святого православного, и так далее. То есть, журналистика работает, и нам в дальнейшем надо будет, видимо, больше говорить не о национальной, а именно о журналистской безопасности.
С одной стороны, ничего не меняется. Сейчас я пытался посмотреть, чем закончилось заседание Лефортовского суда. И так понятно, если следствие, ФСБ требует продление срока содержания под стражей Сафронова, то оно его получит. Мы это уже проходили неоднократно, когда приговоры, решения судов были предсказуемы с точностью 100 процентов. Танк «ФСБ» назад не ходит.
Напрягают, конечно, очень сильно странные какие-то вещи, с которыми иногда выступает Путин. 24 февраля 2021 года на коллегии ФСБ он наговорил там такого, чего и за все свое существование не наговорили ни Андропов, ни прочие там деятели. Ну, понятно, «усиление инструментов иностранных спецслужб посредством финансирования и развала наших внутренних скреп» и так далее.
Это значит одно, что начнется новый этап фабрикации уголовных дел против гражданских активистов и простив журналистов. И что-то подсказывает, что будет крен как раз в сторону борьбы с терроризмом, экстремизмом, и государственная измена будет расцветать до такой степени, что Ваня Павлов сказал тут про 12-15 дел в год, эти цифры покажутся смехотворными.
Потому что, чем больше проблем внутри у тоталитарного режима, тем активнее он начинает искать врагов внутри себя, которых можно было бы обвинить в своих бедах. Кстати, интересная деталь. В тот же день после выступления Путина на коллегии ФСБ появилась публикация пригожинского фана о «Проекте» и о Романе Баданине. И подзаголовок о Баданине назывался «Осознанный предатель».
Там были еще слова о нежелательных фондах, об инструментах влияния и так далее. Все это прямая отсылка к 275 статье УК РФ о госизмене. Таким образом, нетрудно предположить, что вся расследовательская журналистика будет подведена под 275 статью УК РФ.
Конечно, неприятно осознавать, что спустя 20 лет мы пришли к тому, с чего начиналась путинская эпоха — к шпиономании. В том числе среди журналистов. Но это ничего не означает, как я понимаю, потому что тот же Баданин сказал на «Радио Свобода» (внесен Минюстом РФ в реестр иностранных средств массовой информации, выполняющих функции иностранного агента – «АрсВест»), что мы, естественно не планируем ничего прекращать. Мы ужесточим наши протоколы безопасности, мы будем еще более осторожными, а работать продолжим.
Кстати, наш фонд тоже не сидит без дела. Мы очень сильно и хорошо обновили наш сайт. Мы увеличили количество вебинаров. И, в первую очередь, мы будем уделять больше внимания именно вопросам безопасности. То есть все, что касается «минного поля», и как бродить по этому полю. Конечно, у нас всегда юристы и цифровые безопасники нарасхват, если мы говорим о лекциях каких-то, о семинарах, вебинарах,
Стало очень мало тем, которые можно раскрывать и не вступить в государственную тайну, хотя не обязательно, что нам скажут, что вот это – гостайна. Ну, и плюс есть еще оправдание терроризма, Светлана Прокопьева сегодня будет говорить об этом. Есть формулировка «Угроза основам конституционного строя и обороноспособности страны». Видите, за какими формулировками они прячут свой страх перед правдой.
Здесь выступал Алексей Кириллович Симонов и говорил о Юрии Марковиче Шмидте. Вот на тех конференциях с его участием я уже, видимо, был на свободе, потому что хорошо помню. Я помню те времена, когда мы обсуждали эти вопросы национальной безопасности, гостайны. И государство нам делегировало каких-то своих специалистов на эти тусовки. Тогда еще была какая-то возможность коммуницировать. Сейчас, вообще, этого нет. Сейчас – черное-белое, враги народа, агенты, никакого диалога нет.
Главная задача нынешнего государства, вообще, не гостайна. Ему на нее глубоко плевать, на эту гостайну. Его задача под ярлыком гостайны бороться с любым инакомыслием, с любыми людьми, особенно журналистами, которые несут правду про эту систему. Вот и все. Так что расправляться под предлогом сохранения гостайны с неугодными — эта забава будет продолжаться и дальше. И боюсь, что если через десять лет мы еще раз проведем семинар на эту тему, то будет еще хуже.
Я, кстати, перечитал перед нынешней конференцией «Стратегию национальной безопасности РФ до 2020 года». Там такая ересь написана! Но 2020 год закончился, стало быть, сейчас будет новая редакция Стратегии нацбезопасности. Вот мы тогда почитаем и сравним ее. Наверняка, там останутся такие замечательные пункты, как «Засилие массовой культуры, ориентированной на духовные потребности маргинальных слоев».
Понятно, на скрепы кто посягает, то от скреп и погибнет. Эти пункты написаны, кстати, в 2009 году, когда стратегия сочинялась, но уже на сайте Роскомнадзора в декабре 2018 года было написано: «СМИ могут создавать реальную угрозу национальной безопасности, выражая протестные настроения в обществе…». Найден еще один очень уязвимый и большой объект для того, чтобы бороться за нацбезопасность — СМИ. Достаточно вспомнить недавние аресты и судебные процессы в Беларуси, у нас это – ближайшее будущее журналистов, потому что за 20 лет ничего не поменялось.
Я не знаю, что нужно конкретно делать, чтобы противостоять насилию государства, но знаю, что мы точно без дела сидеть сложа руки не будем. «Душно, и все-таки до смерти хочется жить», – писал Мандельштам. Вот мы и будем не просто жить, а работать в новых условиях. О том, как мы работаем, можете посмотреть на нашем сайте.
Качество расследовательской журналистики повысилось, потому что появились новые инструменты. Потому что раньше такого сотрудничества не было между разными людьми, организациями и странами, как сейчас. И это все привело к расцвету. А насчет эффекта, я бы не преувеличивал роль, значение этих всех расследований для 80 процентов населения, особенно, как я посмотрел сегодня сюжет «Настоящего времени» (внесен Минюстом РФ в реестр иностранных средств массовой информации, выполняющих функции иностранного агента – «АрсВест») из города Покров, куда привезли Навльного, и они, буквально, чуть ли не 100% населения опросили, и все 100% сказали, что враг народа Навальный должен сидеть. Спрашивают — а вы видели фильм-расследование про дворец? Ну, и что такого? Я не знаю, сколько поколений должно смениться с этим «Ну и что такого?», чтобы они понимали, что прямая связь между их нищетой и бессмысленной покрывшейся плесенью роскошью тех, кто ими командует и владеет.
Вода камень точит, и интересно, что из этих покровских жителей, из 10 опрошенных 9 были пожилого возраста, и они сказали, что враг – Навальный, а один молодой был, который сказал: нет, враг – это не Навальный, мы его поддерживаем, мы за него будем голосовать и за него пойдем. То есть, вот эта молодежь все это смотрит, все это читает, начинает это понимать гораздо лучше, чем то поколение, которое за Путина держится. Не понятно зачем, скрепа у них такая.
У нас юридическое образование очень слабое, в том числе и в среде журналистов. Поэтому, когда я говорю, что хороший журналист-расследователь – это журналист с юридическим образованием, я знаю, о чем говорю, Да, если вы меня спросите, что для меня важнее – независимый суд или свободная журналистика, я, конечно же, скажу – независимый суд. Будет независимый суд, будет все остальное. У нас этого нет, у нас, к сожалению, вся система – это такая могильная бетонная глыба, закрывшая собой все разделения властей. У нас нет ни законодательной власти отдельной, ни судебной, тем более, это – все одна система, одна крышка гроба, сверху придавленная страна. Поэтому надо нам, в том числе, уделять внимание вопросам юридического образования и не только журналистов, но и активистов, блогеров, и, вообще, молодежи. Чтобы они не говорили такой глупости, что вот как же судья и осудил президента. Кстати, наш президент потому и вывел себя из-под уголовной и всяческой ответственности, буквально, полгода назад, он думает, что, если, не дай Бог, что-нибудь начнется в стране, то это ему каким-то образом поможет. Не поможет.
Подготовила к публикации Татьяна Романенко.